Интерактивный портал "Открытый Нижний"

Расскажите, как вы начали рисовать? Известно, что Александр Чернигин, Ваш отец - известный художник. Это он научил Вас первым азам или Вы сами взяли в руку кисть? Может быть, Вы вспомните какие-нибудь памятные истории из детства, например, в художественной школе, на уроках рисования в обычной школе?

Да, конечно, первый художник в моей жизни – это мой отец, Александр Чернигин. С детства я рос в окружении его работ, помню запах красок и лаков в его мастерской. Отец для меня– образец отношения к своему делу, увлеченности, честности со зрителем. Для него живопись это не работа, а образ жизни, образ мышления. Вначале отец привел меня в изостудию во Дворце Пионеров, там была очень свободная, творческая атмосфера, замечательные, нестандартно мыслящие преподаватели. Ребята были очень разные по возрасту и своим художественным интересам, участвовали в международных выставках. У меня сразу появились новые кумиры, хотелось потягаться с ними в смелости и мастерстве. И главное, там никогда не было муштры. Можно было, например, неделями крутить колесо типографского станка, печатая свои гравюры во все новых и новых цветовых вариациях, удовлетворяя вдруг проснувшийся инстинкт первопечатника. Потом я поступил в Нижегородское Художественное Училище, но не на станковую живопись, где традиционно учатся живописцы, а на графический дизайн. Там я многое открыл для себя в области графики, ведь у графиков совершенно иное, парадоксальное для живописца чувство листа, баланса его композиции. Мы занимались плакатом, фотографией, трехмерной пластикой, искали новые средства выражения. Я получил в училище огромный заряд нового. В то же время я стал работать в мастерской отца, изучая его технику, осваивая кухню живописи. Окончив училище, я поступил на кафедру дизайна Архитектурно- Строительного Университета. Здесь я оказался в совершенно новой для меня среде, где графика и пластика возведены в культ, а главное, где мыслят пространственно и концептуально. У нас был великолепный преподаватель живописи, рисунка и ассоциативной композиции Александр Корнеев. Он провел нашу группу через все шесть лет обучения. Во многом именно он сформировал во мне основы моего сегодняшнего метода работы над концепцией, понимание пространства и композиции. Ну и конечно сама архитектурная школа переключила меня на новый, еще один эстетический код, более аскетичный и сдержанный. После университета я попробовал себя и в промышленном дизайне, и в интерьерном, вот уже более десяти лет преподаю дизайн интерьера в своей alma mater. Но все эти мои разнонаправленные движения все равно не смогли увести меня от живописи, это главное дело в моей жизни.

 

У Вас несомненно схожие темы с картинами отца. Есть даже пейзажи из одних и тех же городов: Нижний, Венеция, города Чехии. Это случайно получается или Вы специально куда-то выезжаете вместе и творите?

Я бы сказал, что схожи скорее наши манеры исполнения, а не тематика. И это не подражание, а естественный процесс. Отец научил меня языку живописи, а вот что им высказать, я стал решать уже сам. Главное, что я всегда стараюсь подчерпнуть в работах отца, это его восторг и восхищение жизнью, умение удивляться самым простым вещам. С детства помню такую картину – утро в деревне, выходишь на крыльцо, отец уже в саду, устанавливает этюдник. Солнце сквозь трафарет раскидистых яблонь рисует на большом, нетронутом еще холсте причудливые узоры. Рисует и стирает, снова и снова, словно в нетерпеливом ожидании.  Отец стоит  у холста, поглядывая на качающиеся шапки огромного куста белых флоксов, прищелкивает языком в предвкушении…

И сейчас, когда отец привозит из сада букет пионов с такими тяжелыми мясистыми шапками и жарким ароматом, он как будто втаскивает в мастерскую кусок природного буйства. И это всегда вызов – а сможешь ли ты ухватить эту исчезающую красоту, успеешь ли совладать с этим взрывом, хватит ли у тебя мастерства и уверенности, чтобы не уступить ему в экспрессии  и эмоциях? Мы часто пишем цветы вместе, вставая по разные стороны натюрморта, благо мастерская позволяет не мешать друг другу.

Главное для художника – научиться по-особому, по-своему реагировать на то, что его окружает. Ведь люди зачастую просто не видят ничего вокруг себя. Вернее, они видят, но не чувствуют глазами. Да, мы оцениваем ситуацию, считываем информацию, и при этом всегда спешим, воспринимая мир, как клип, калейдоскоп ярких кадров. И вот только замедляя этот безумный ритм, растворяясь в ощущении переживаемого момента, можно попробовать начать видеть по-другому. При этом ты забываешь о себе, или скорее начинаешь чувствовать себя через окружающее. Нужно войти в резонанс с окружающим, почувствовать его пульсацию внутри. Это состояние великолепно описывает Бродский в своем эссе о Венеции: «Глаз в этом городе обретает самостоятельность, подобную слезе. Он не отделяется от тела, а полностью его себе подчиняет». Иногда такая акклиматизация занимает долгое время, иногда вообще не получается перестроиться. Но когда происходит это короткое замыкание, то погружаешься в магическое состояние густого, вязкого наслаждения полнотой жизни.

 

У Вас много работ так или иначе связанных с Венецией? Почему именно этот город?

Для меня  Венеция всегда была запредельной мечтой, такой знакомой с детства по бесчисленным картинкам  на страницах старых альбомов, но такой недостижимой и такой нереальной. Это город-зеркало, город вне времени, он веками смотрит в свое отражение. Порой кажется, что вглядевшись в эти отражения, можно увидеть лица всех, кто когда-либо смотрелся в эти воды. Венеция- мечта для художника, в ней растворяешься без остатка.

 

Продолжая тему семейной династии…Я извиняюсь за личный вопрос:) Есть ли у вас дети и если да, рисуют ли они?

У меня двое детей, старшему уже семнадцать, младшей пять лет. Ребята очень творческие, старший сын занимается фотографией, и делает это достаточно профессионально и успешно. Дочка проявляет себя очень разнообразно, я вижу в ней определенные задатки режиссера, очень любит придумывать истории и вовлекать в них всех окружающих. Но она еще в поиске -)


Чем вы сейчас занимаетесь? В биографии я нашла информацию, что Вы дизайнер и преподаватель? Есть ли какие-то еще увлечения?

Я много занимаюсь дизайном интерьера, обожаю все, что с этим связано – авторскую мебель, элементы декора, многие вещи для своих интерьеров делаю своими руками. Карнавальные маски, авторские куклы-марионетки, светильники в стиле hi-tech, увлечений много, жаль, что на все не хватает времени.

Какие то навыки, полученные в годы, когда Вы вплотную занимались дизайном, находят отражение в живописи?

В  годы обучения мы много проектировали транспортных средств, меня всегда вдохновляла их пластика, экспрессия и динамика линий. Во многих холстах я исследую тему скорости, движения, взаимоотношений человека и города. Мы живем в ритме города, подчиняемся его хаотичному движению, растворяемся в нем. А так хочется иногда остановиться, выйти из потока, посмотреть на это разнонаправленное движение со стороны. Вообще, скорость, как мне кажется, центральное понятие в живописи. Без нее живопись мертва. Эту мысль мы находим у Эндрю Уайета, величайшего американского художника: «Главное- это внутреннее движение в картине. Картина представляет пространство, внутренняя скорость приносит в картину категорию времени. А вместе пространство и время и образуют жизнь». Причем эта внутренняя скорость у каждой картины своя, она может быть еле уловимой, как утренний бриз или медленное движение пылинок в луче света, как на работах самого Уайета. Но она должна быть в картине.


Расскажите о своих картинах. В разделе портрет, по-моему, одна и та же девушка?

 Начиная работу над портретом, всегда волнуешься, как в первый раз. Портрет сталкивает две личности по разные стороны холста. Художник знает свою задачу, порой уже имеет предварительный план компоновки, размещения фигуры, освещения. Но зачастую всё это преждевременно и лишено смысла. Кто заявляет, что знает в деталях о том, что будет делать, по-моему просто привирает для солидности. В отличие от ремесленного плана, в котором четко прорисован путь от начала до конца, художнический пусть проявляется в импровизации. Невозможно планировать схемы и позы в отрыве от реального человека. Когда художник пытается управлять моделью как манекеном, та  просто затаивается внутри себя, погруженная в свои мысли. Личность исчезает,  подменённая похожим на нее истуканом с потухшими глазами. Портрет это импровизационное взаимодействие, в котором сплавляются мастерство художника и восприимчивость модели. Человек, которого прихоть или обстоятельства привели в мою студию, и не представляет какой загадкой и заманчивой тайной он предстает передо мной. Любопытство переполняет, и любопытство это необходимое, иначе к созданию портрета не приблизиться.

Одного взгляда на портрет бывает достаточно, чтобы понять, готовился ли изображенный к созданию портрета. Существует даже специальное выражение – позировать. Однако, позируя, человек чаще всего напускает на себя некую «личину». Внутренне он уже как-то представляет свой визуальный образ и хочет, чтобы его видели именно  в соответствии с этим его представлением. Он входит в образ, в котором, как ему кажется, он выглядит гораздо лучше. Но есть большое несовпадение между тем, как он выглядит на самом деле и тем, что ему кажется о том, как он выглядит. Этот надетый, как одежда, образ, отражается  на всем:  пластике тела, мимике, выражении глаз. Поэтому, приступая к портрету, художнику необходимо добиться того, чтобы модель не  замкнулась в этом придуманном образе, а осталась собой. Для начала с человека нужно снять обертку позерства или маскировочного имиджа и приоткрыть его естественное состояние.


Интересны картины в стиле НЮ, там девушки никогда не смотрят на художника, это, наверняка, какая-то концепция? Почему это направление.

Женская фигура для живописца- это космос, бесконечное многообразие вариаций и нюансов как в пластике, пропорциях так и в поиске новых прочтений одной и той же модели. Это не просто застывшая форма, а сгусток энергии, эмоций, чувств. В ней пульсирует жизнь, она движется, дышит. Сама структура кожи удивительным образом взаимодействует со светом, придавая поверхности тела особую цветовую глубину. Мои картины часто относят к жанру эротики, для меня этот эротический подтекст конечно интересен, но не первичен в творчестве. Мне интереснее, когда он появляется в процессе работы, а не я является изначальной, или, что еще хуже, единственной задачей.

 

Как вы рисуете?

Каждая новая работа- это новая история. Бывает, что работа пишется в один день, бывает рождается годами. Я обожаю, когда работа получается сразу, но так бывает редко, зачастую это просто невыполнимо технологически. Но это мы рассматриваем только сам процесс написания картины, а у него есть и «подводная» часть- это разработка концепции, поиск композиции, эскизы, этюды. Картина не рождается вдруг, это всегда пласт жизни, замысел появляется как легкое дуновение ветерка, как двадцать пятый кадр, промелькнувший и застрявший где-то глубоко-глубоко. До поры он не дает о себе знать, пока случайная ассоциация не наложится на него, вызвав совсем новое прочтение. Тогда он начинает раскручиваться, как колесо, обрастая все новыми образами и постепенно складывается во внутреннюю картину, которая уже рвется наружу, не дает покоя.

 

Как выглядит ваше рабочее место, сколько времени в день вы рисуете, от чего это зависит?

Обожаю подобные вопросы-) Сразу хочется напустить магического тумана, описать какую то невероятно загадочную и экзальтированную атмосферу, в которой творишь свои полотна, в камзоле и с рогом носорога в свободной от кисти руке… Эдакая мастерская Дали представляется.  На самом деле все не так. Небольшая студия на мансарде обычной пятиэтажки, огромные окна- главное ее украшение. Два мольберта и множество картин. Вот и все.


В Нижнем Новгороде у Вас ежегодная выставка. А продаете ли Вы свои картины, может быть, они уже есть в коллекции каких-нибудь интересных людей? Может быть, был случай необычного приобретения картины?

Сейчас я стал больше выставляться за рубежом, чем в России. Картины экспонируются в галереях США, Франции, Швейцарии.


Есть ли у Вас самая дорогая Вам работа? Какая и почему?

Я не могу сказать, что какую- то из своих работ ценю особо. Скорее я выделяю для себя несколько работ, которые составляют смысловой и эмоциональный костяк. А вообще, время идет, и в том, что считал достижением вчера, сегодня уже видишь недостатки. Но я не переделываю работы, я пишу новые. Бывает, что работа окончена и кажется, что сказал все, но со временем начинаешь ощущать, что она снова у тебя внутри крутится, цепляет образы, разгоняет маховик. Значит в этой идее есть потенциал для чего то большего. Так например у меня появилась уже целая серия работ на тему несения креста. Изначально я пытался для себя понять, как может выглядеть современная икона, написанная не по канону, не на доске и не монахом. Хотелось увидеть величественное в простом, обыденном, повседневном. Увидеть Его лицо в толпе, краем глаза заметить его скорбную фигуру, промелькнувшую между несущихся потоков машин или застыть, глядя на него в зеркало заднего вида. Так появилась картина «Против течения». А потом еще одна, уже совершенно иная по концепции. Сейчас я работаю над эскизами еще одной работы на эту тему.

 

15.09.2017